Реформа Гая Мария
Реформа Гая Мария была проведена в 107 г. до н. э. Большинство историков считают, что реформа имела военный характер и способствовала превращению ополчения в профессиональную наемную армию. Это стало возможным благодаря привлечению на военную службу беднейшего населения — пролетариев, для которых служба являлась единственным источником существования. Подобное обстоятельство позволило историкам сделать, казалось бы, логический вывод: раз бедным пролетариям нечего было терять и служба стала для них работой, соответственно, таких людей можно было длительное время удерживать под знаменами, разумеется, увеличивались сроки военной службы, повышалась выучка солдат и дисциплина. Армия отделилась от общества и стала опорой сначала военной диктатуры в лице отдельных удачливых полководцев, а затем нового, императорского режима-принципата.
О реформе Мария мы узнаем от Саллюстия, Флора, Валерия Максима, Плутарха, Авла Геллия, однако ни один из этих античных авторов не указывает на привлечение Марием пролетариев, но неких capite censi, которых современные и отечественные, и зарубежные историки идентифицировали с пролетариями. Сложность в переводе данного термина заключалась в том, что в исторической литературе, по сути, этому вопросу не посвящено ни одной исследовательской работы.
Социальная структура римского общества
Чтобы перейти непосредственно к реформе Гая Мария, необходимо выяснить, кто же были эти capite censi? Для этого нужно обратить внимание на социальную структуру римского общества, автором которой, по преданию, является легендарный римский царь Сервий Туллий. Он разделил общество по социальному, территориальному и имущественному признакам. Однако надо отметить, что имущественному делению (classis) подверглось не все население, а лишь сельское, оседлое (locupletes). Городское, или, вернее, прогородское население (fabri) не были распределены на classis, а поголовно, независимо от своего достатка (отсюда и capite censi) вписывалось в цензовые листы. Они составляли две центурии fabri aerarii et tignarii и не были самостоятельными, а приписанными к первому, зажиточному классу. Таким образом, городское население было ущемлено в политических правах. Геллий четко указывает, что capite censi и по названию, и на деле считались хуже пролетариев. Они не служили в легионах, а значит, не обладали ius militiae, который входил в так называемый caput — сумму политических прав гражданина. Еще Аристотель, описывая типы государств, отмечал, что в тех из них, где преобладает аграрный сектор экономики, ремесленники являются не “основным”, а “добавочным” населением. Ранний Рим как раз относился к такому типу государств
С учетом только земельного ценза и “хорошими” гражданами считались те, кто имел земельный надел. Ливий отмечает, что перевод в aerarii был для гражданина не только позором, но и мерой наказания. И Колумелла, и Плиний Старший, и Катон Старший полагали, что “деревенский народ всегда предпочитали городскому”, а “самыми почетными считались сельские трибы, состоящие из земледельцев; городские, перевод в которые считался позором, давали повод к порицанию за праздность. Поэтому и было их только четыре…”. Городское население к военной службе не привлекалось, а значит, оно не было распределено на classis.
Механизм реформы Гая Мария
Реформа Мария имела своей целью уравнять денежный ценз с земельным. Попытка подобного уравнения принадлежала еще Аппию Клавдию Цеку (300 г. до н. э.), но была безуспешной. Для проведения подобного рода центуриатной реформы Марий предложил распределить весь plebs urbana (capite censi) на classis, то есть превратить “добавочных” граждан в “основных”. Механизм реформы был очень прост и не затрагивал основ Сервиевой конституции. Сущность его заключалась в том, что за capite censi признавался статус военнообязанных людей, а так как центуриатная система в своей основе являлась организацией военной, то наделение capite censi ius militiae автоматически делило их на имущественные classis.
Удачному проведению реформы способствовало то обстоятельство, что ее поддержал и сенат.
Необходимость проведения реформы была вызвана стремлением Гая Мария создать себе социальную опору в сенате. Как известно, он был так называемым “новым человеком” (homo novus), то есть незнатным, ставшим аристократом не по рождению, но благодаря своим качествам политического и военного деятеля. Родовая аристократия не допускала в свой круг “новых людей”.
Экономической основой родовой аристократии служила крупная земельная собственность. Так как магистратура в Риме не оплачивалась, занимать ее могли лишь богатые граждане, а учитывая то, что ценз был земельным, то претендентами на нее были только крупные земельные собственники. Марий предложил альтернативу этой земельной аристократии в лице нобилитета — богатой верхушки plebs urbana; земельному цензу он противопоставил денежный
Таким образом, “нарушение закона и обычая” Гаем Марием сводилось не к допущению бедных на военную службу, а к превращению plebs urbana из “добавочных” граждан в “основных” путем признания за ними ius militiae и возможности богатой ее части баллотироваться на государственные должности. Это, в свою очередь, позволяло демократизировать сенат посредством включения в него “новых людей” и растворения родовой аристократии в этой новой среде.
Демократизация сената позволила бы Марию создать прочную социальную опору и тем самым сделаться если не принцепсом сената, то, по крайней мере, прочно удерживать в нем влиятельное положение.
Реформа, таким образом, имела социально-политическое значение. Причем она не нарушала основ конституционного строя.
С течением времени capite censi начали трансформироваться по своему содержанию: если до реформы термин включал в себя весь социальный слой plebs urbana независимо от рода деятельности и имущественной дифференциации, то после реформы это название закрепилось лишь за бедной его частью, а в период Империи даже маститые юристы не могли отличить его от пролетариев. Из социальной плоскости capite censi перекочевали в плоскость материальную. С уравнением денежного ценза с земельным мерилом состоятельности становятся деньги. Меняется и социальное сознание: если ранее “хорошими” гражданами считались землевладельцы независимо от количества земли, то теперь ими были состоятельные и богатые люди, имевшие деньги.
Что касается “военной реформы”, то ее, по сути, не было:
- Бедных пролетариев допустили на военную службу задолго до реформы Мария, и к моменту ее римская армия в основе своей была пролетаризирована.
- Государство задолго до Мария стало снабжать армию продовольствием, экипировкой, вооружением и денежным довольствием. Это является прямым доказательством того, что бедные граждане в больших количествах привлекались на службу, и еще раз подтверждает факт пролетаризации 36 .
- Реформа Тиберия и Гая Гракхов была направлена не на благосостояние крестьян, а на создание постоянной армии. В ней скрывался холодный расчет: чем беднее будут крестьяне, тем охотнее они будут идти на службу.
- Унификация вооружения легионеров также произошла задолго до Мария.
- Структура деления легиона на манипулы (hastati, principi, triarii) показывает, что воины строились не по качеству и количеству вооружения, как во времена Сервия Туллия, а по опытности и возрастному критерию. Снабжение воинов стандартным вооружением позволило государству перейти к более профессиональной манипулярной тактике. Теперь простой пролетарий лишь благодаря своей опытности в военном деле и доблести мог добиться даже командных должностей в легионе. Признак профессионализма был налицо.
- С введением манипулярной тактики и переходом армии на государственное обеспечение военная структура classis перестала совпадать с гражданским делением общества на имущественные классы. В этом просто уже не было необходимости. При наборе учитывалась лишь “порядочность” гражданина, выраженная в наличии земельной собственности, причем количество ее не учитывалось; важно было иметь “дедовский надел”, который нужно было защищать и который по сути и делал гражданина воином, то есть давал ему ius militiae.
- Система призыва постепенно эволюционировалась в систему вербовки. Как только войны были перенесены за пределы Италии, единственным стимулом при поступлении в армию оставалась личная заинтересованность, желание извлечь как можно больше выгод для себя. Факты указывают на то, что во II в. до н. э. солдатское жалование рассматривается как плата за участие в военных походах, как вознаграждение солдата за его труд. Для гражданина II в. до н. э. военная служба была не просто выполнением его гражданского долга, но стала своего рода работой, а для многих даже профессией, требовавшей должного вознаграждения. Отсюда новое отношение к оплате и со стороны солдат, и их командиров. Чем больше шло разорение крестьянства, тем охотнее оно вербовалось на службу. Марий не ввел вербовку, она до него уже была состоявшимся фактом.
- Корпоративный дух в армии начал культивироваться Цезарем в период галльской войны. Именно он “рассчитывал в будущем бросить свою армию не на варваров”, а на своих политических противников. У Гая Мария не было и мысли создавать какую-то особую вооруженную силу, чтобы использовать ее в своей политической игре. Во-первых, для этого не созрели условия, а во-вторых, у Мария была совершенно иная целевая установка — не установление военной диктатуры, а обеспечение себе прочного положения принцепса сената в рамках действующей конституции
- Орлы для легионов не были изобретением Мария. Историки по военному искусству затрудняются ответить, с какого периода римской истории появились легионные орлы. Но очевидно, что в раннем Риме знамена (signa) уже были. Однако в данном случае важно не то, какие были знамена, а их священное почитание воинами уже в давнюю эпоху; signa было не только средством манипуляции легионом, но и особой святыней, и утеря его считалась позором, а также грозила тяжкими наказаниями: за утерю signa в бою полагалась казнь. Святость знаменам придал не Марий; она рождалась у каждого бойца в любом подразделении легиона на полях битв.
- Будет наивным мнение, что в домарианской армии отсутствовал профессионализм и что вообще черты профессионализма большинство историков приписывают наемным армиям. Уже манипулярная структура легиона говорила о профессионализации воинов. Двадцать военных походов — а именно столько должен был сделать римлянин, чтобы уйти в почетную отставку, — не оставляли никаких сомнений в наличии профессионализма. Фортификация и техническое оснащение домарианской армии были также на высоте: римляне давно научились брать хорошо укрепленные крепости, делать подкопы, отводить реки, строить для штурма сложные технические сооружения (машины), строить лагеря, насыпать валы и даже строить корабли.
- Марий не устанавливал сроков военной службы; по крайней мере, нет источников, упоминающих об этом. Ряд историков делают безосновательный вывод, базирующийся на предположении, что если Марий допустил бедных, которым нечего было терять и для которых служба стала единственной возможностью их существования, на военную службу, то, разумеется, автоматически удлинились и ее сроки. Но источники говорят об обратном: армия не стала наемной; продолжала действовать система призыва вплоть до установления Империи, и воинов после окончания военной кампании распускали по домам. И в основе своей она также продолжала оставаться крестьянской.
- Что касается воинской дисциплины, то здесь нельзя сказать однозначно. Дисциплина в римской армии понижалась, как, впрочем, и восстанавливалась, и задолго до, так и после реформы Мария. Некоторые историки пытаются даже усмотреть некий феномен марианской дисциплины. Однако не стоит преувеличивать роль Мария в данном вопросе и считать его пионером “железной дисциплины”. Методы и средства по восстановлению дисциплины и до, и после Мария оставались прежними, и если и стоит говорить о “разложении” римской армии, то источник его стоит искать не в причинах кризиса римского civitas, а в неспособности отдельных римских полководцев управлять войсками и вести войну. Поэтому здесь стоит согласиться с античным историком Луцием Аннием Флором, точно охарактеризовавшим состояние дисциплины в войске, которое всецело зависело от качеств самого полководца: “каков полководец, таково и войско”.
- И, наконец, о когортах. Римляне знали такой вид построения еще в ранней Республике, но основной боевой единицей легиона когорта стала лишь после Союзнической войны. На это были основания. Во-первых, в период Республики союзнические воинские вспомогательные контингенты поставлялись когортами, поэтому в союзническую войну союзники не стали дробить когорты на более мелкие единицы — манипулы, а свели их в один легион. Во-вторых, пока Рим вел войны за пределами Италии, манипулярная тактика оправдывала себя: по сравнению с “варварскими” системами она была на высоте. В-третьих, кому, как не союзникам, были известны слабые стороны манипулярной тактики, и ей они противопоставили более мощную боевую единицу — когорту. И, наконец, в-четвертых: когортный легион по численному составу превосходит легион манипулярный. У союзников была возможность формировать легионы в силу неисчерпаемости людских ресурсов; у римлян ее не было, поэтому последним необходимо было либо объединить манипулы в когорты и противопоставить союзникам такой же по боевым качествам когортный легион, либо искать дополнительные людские ресурсы, что было крайне затруднительно.
После Союзнической войны, когда италики были включены в состав гражданства, основной воинский контингент был италийским по своей сути и когортная система окончательно закрепилась в структуре легиона. Таким образом, на изменение легионной структуры повлиял не субъективный фактор — в частности, Марий не был автором когортной тактики, — а вполне объективные причины, вызванные внешнеполитической необходимостью.
Вышеперечисленные аргументы не позволяют говорить о проведении Гаем Марием военной реформы. Действительно, реформа имела место быть, но содержанием ее скорее было не военное, а социально-политическое значение. Цель ее заключалась в уничтожении власти землевладельческой аристократии в лице нобилитета путем демократизации сената, введения в него “новых людей”. Последними должны были стать представители богатой части plebs urbana. По сути, это была центуриатная реформа с элементами демократизации, которая, однако, не затрагивала основ римского конституционного строя.
Марий как homo novus стремился создать себе социальную опору в сенате, состоящую из денежных людей. Но так как ценз был земельным, первоочередной задачей его было уравнение денежного ценза с земельным, “основных” граждан с “добавочными”, земледельцев — то есть “хороших” граждан — с “плохими”, то есть с горожанами.
Механизм реформы уравнения денежного ценза с земельным был прост: так как центуриатная система в основе своей являлась военной организацией и classis подлежало лишь сельское население, все остальное, то есть городское, вписывалось поголовно (capite censi) в общий ценз. У capite censi отсутствовало ius militiae, а значит и ius honorum — право избрания в магистраты. Реформа и предполагала превратить capite censi из “добавочного” населения в “основное”, разделив его, как и сельских жителей, на classis. Для этого нужно было просто признать юридически capite censi военнообязанными людьми, что Марий и сделал. Теперь, когда денежный ценз был уравнен с земельным, атрибутом порядочности и независимости гражданина считалось богатство. Презренное название capite censi осталась лишь за беднейшей частью римского общества и со временем слилось с другим обозначением бедных — пролетариями.
Что касается Мария как военного деятеля, то не стоит умалять его полководческого гения. Его по праву можно назвать “спасителем Отечества”, и, бесспорно, Рим обязан его полководческому таланту. И хотя Мария нельзя назвать автором “военной реформы”, вполне вероятно, что он хорошо аккумулировал все достижения тогдашней военной мысли и тем самым занял достойное место на римском военном Олимпе наряду с другими выдающимися полководцами — Сципионами, Метеллами, Камиллом, Эмилием Павлом.
Originally published at https://istorium.net on January 23, 2020.
